|
Ч
А М Е
Р Е В
О |
||||||||||
|
Чамерево - село во Владимирской области. Расположено в |
||||||||||
|
Статья «Течёт река – течёт и время» впервые опубликована газетой «Судогда и Судогодцы» в номерах 60, 61, 62, 63, 66, 73 от 8, 11, 15, 18, 29 августа и 22 сентября 2007г.
Вряд ли возможно точно подсчитать, сколько
судогодской воды утекло в Каспий с тех пор, как впервые прозвучала нарядная
фраза «Судогде 200 лет». Подобно движению реки течёт и время, только
измеряется оно не в литрах и тоннах, а в годах и столетиях. Простое арифметическое
действие поможет нам без труда вычислить сегодняшний возраст города - 229
лет.
Официальная дата двухсотлетнего юбилея отсчитывается
от знаменательного события, произошедшего в 1778 году, когда в рамках
проводимой в те годы административно-территориальной реформы небольшое
поселение Судогда получило статус уездного города. Чуть позже, в 1781 году,
новоявленный город обзавёлся собственным гербом - на зелёном поле щита
Судогде были пожалованы «четверо положенные параллельно грабли, в знак
изобилия сенокосом». А спустя ещё семь лет, 9 декабря 1788 года, увидел свет
высочайше утверждённый градостроительный план. Согласно «вновь
прожектированному» чертежу, под все «казенные, публичные и обывательские
дома» был отведён почти квадратный участок земли размером 390х360 саженей
(около 832х768м); по периметру предусматривались «вал и ров к ограничению
города». «Градообразующими» предприятиями в ту пору являлись почта, трактир
да церковь. Таким образом, слободка Судогда действительно
переобулась из деревенских лаптей в скрипучие городские сапоги в конце XVIII века. Не будем оспаривать значимость событий тех
лет, но попробуем провести аналогию между историей города и судьбой человека.
Важнейшую хронологическую веху – обретение городского статуса - можно
сравнить с моментом совершеннолетия, когда юный гражданин, вступая во
взрослую жизнь, впервые получает
паспорт, но её ни в коем случае не следует отождествлять с днём рождения,
поскольку корни исторического прошлого Судогды проросли сквозь века куда как
глубже. Давайте же рискнём совершить небольшую речную
прогулку, но не по Судогде-реке. Спускаясь вниз по течению реки времени, мы
постараемся заглянуть в прошлое города насколько это будет возможно, а огонёк
любопытства поможет нам выхватить из мрака ушедших столетий полустёртые черты
исторического портрета древней Судогды. И если повезёт, мы подберёмся к самой
её колыбели. Взять правильное направление нам поможет книга
Виктора Никонова «Судогда» - пожалуй,
наиболее полное краеведческое описание Судогодского
края. Изданная в 1994 году Владимирским отделом Русского Географического
общества, книга успела к настоящему времени стать библиографической
редкостью, но её ещё можно найти в библиотеках. Пусть она послужит нам
путеводной нитью. Такая нить очень пригодится в долгом путешествии, и не
только для того, чтобы не сбиться с курса. Попутно мы завяжем на ней
несколько новых узелков на память. Пору зрелости, городскую часть жизни Судогды, мы
пока пропустим. Оставим за бортом и золотой восемнадцатый век. Первую
остановку совершим в семнадцатом столетии, в самом его начале. В 1613 году конкурс на замещение вакантной должности
царя выиграл Михаил Фёдорович Романов. Кроме почти неограниченной власти,
шестнадцатилетний монарх получил и право распоряжаться значительными
территориями, принадлежащими
московскому великокняжескому, а затем царскому дому. В состав этих земель
издавна входил и судогодский край. Не питая к судогодской земле личной
привязанности, государь вскоре жалует слободку Судогду вместе с деревнями
Офониной, Ушаковой, Степачевой и Лавровой в вотчинное владение дьяку Ивану
Грязеву. Датировка этого события – 1628г., предложенная читателю Никоновым,
входит в противоречие с мнением другого авторитетного автора, Василия
Гавриловича Добронравова, составившего в 1893-1898гг подробное
«Историко-статистическое описание церквей и приходов Владимирской епархии».
По данным Добронравова, слободка перешла в собственность Грязева в 1823 году.
Следует однако заметить, что
«Историко-статистическое описание» грешит опечатками. Например, в статье о
Спас-Чамеревском приходе содержится фраза «… главный же престол … был освящён
в 1971 (!) году». Ссылаются оба исследователя на один и тот же источник –
«Архив старых дел», ныне именуемый РГАДА (Российский Государственный Архив
Древних Актов). В семнадцатом веке государственными наградами
служили не ордена и медали, и уж точно не почётные дипломы. Да и самого
понятия «государственная награда» не существовало. Государственность
отождествлялась с самодержавием, а значит и награды были не государственные,
а государевы. В те годы царь жаловал подданным деньги, драгоценности, меха,
шубы, оружие; за особые заслуги – земли. Чем же так угодил Иван Грязев своему государю, за
какую услугу получил он обширное поместье в Судогде? Откроем нашу настольную
книгу. Виктор Никонов краток: «… усмирил ногайских мурз, привёл их в подданство
русскому царю». Немногим более развёрнутое объяснение приводит и Добронравов.
Наиболее подробное описание этого эпизода содержится в классическом учебнике
истории С.М.Соловьева «История России с древнейших времён»: «Нужно было уладить и отношения к ногаям, которые в
Смутное время отстали от Москвы, перенесли свои кочевья с Ногайской стороны
на Крымскую и воевали московские украинские города. Воевода князь Алексей
Михайлович Львов и дьяк Иван Грязев, отправленные в Астрахань еще в 1616
году, действовали удачно, ногайских мурз и всех улусных людей привели под
царскую руку в прямое холопство, перевели их опять с Крымской стороны на
Ногайскую, взяли в заложники в Астрахань мурз, их братьев, детей и лучших
улусных людей; из дальнего кочевья, из-под Хивы и Бухары, перезвали в
Астрахань Албу-мурзу с братьями и племянниками, а с ними улусных людей тысяч
до пятнадцати, укрепили их шертью (т.е. привели к присяге) и велели кочевать
с астраханскими мурзами и юртовскими татарами; наконец, Львов и Грязев успели
выручить у ногаев русского полону тысяч с пятнадцать человек». Как видим, награда оказалась действительно
заслуженной. Одно лишь вызволение из вражьей неволи 15000 соотечественников –
настоящий гражданский подвиг! К тексту Соловьёва необходимо добавить, что
столь значительных побед Львов и Грязев достигли не грохотом пушек на поле
брани, а в основном дипломатическими
средствами. В трудах исследователей истории города Судогды пока
ещё не уделялось достаточного внимания личности Ивана Грязева. Между тем судьба первого
судогодского помещика весьма любопытна и необычайно насыщенна. Благодаря
незаурядным способностям и живому складу ума, энергичный молодой дворянин
сделал выдающуюся карьеру. Сперва подьячий, а затем дьяк (в XVII веке
государственный служащий, должностное
лицо) Иван Кириллов сын Грязев был вхож в самые высшие властные круги
российского государства. Служил в Разрядном и Поместном приказах, затем в
приказе Казанского дворца. Грязев пользовался доверием государя Михаила
Фёдоровича и тогдашнего председателя правительства патриарха Филарета.
Особенно отличился думный дьяк на дипломатическом поприще. Кроме памятной
командировки в Астрахань, Грязев совершил ещё несколько международных визитов
– например, в 1615 году доставил царскую грамоту английскому королю Иакову,
ездил с посольством в Данию в 1631. Уверенно продвигаясь по служебной
лестнице, к концу жизни Иван Кириллович достиг самой высокой её ступеньки,
которая только могла быть доступна худородному дворянину в эпоху
местничества. В 1632 году он возглавил центральное внешнеполитическое
ведомство страны - Посольский приказ. На этой ответственной должности Грязев
трудился по 1634 год, вплоть до самой смерти. Умер Иван Кириллович 18 июня
1634г. В завещании дьяк отписал судогодское поместье своей
жене Пелагее «по ея живот», то есть до конца жизни, а затем московскому
Симонову Успенскому монастырю. Этот широкий жест вряд ли может служить
образцом бескорыстия. Дальновидный Грязев прекрасно осознавал, что земные
богатства не пригодятся ему в мире ином, и поэтому с лёгкостью променял
обширную вотчину на квадратную сажень сырой монастырской земли. У него не
было необходимости заботиться о потомстве – супруги Иван и Пелагея не нажили
детей. Похоронен Иван Грязев был в том самом Симоновом
монастыре, но могилку его теперь отыскать не удастся. В 1923 году монастырь
был упразднён, а в январе 1930 почти полностью разрушен серией взрывов. На
месте развалин «крепости церковного мракобесия» сейчас возвышается дворец
культуры ЗИЛ. При расчистке территории для строительства был уничтожен и
некрополь.
Во время изучения биографии Ивана Грязева выявилось
одно интересное совпадение, которое может оказаться не случайным. Дело в том,
что со времен Грязева сохранилось самое старое из известных ныне описаний
слободки Судогды. «Когда в первый раз основана в Судогде церковь – пишет
В.Г.Добронравов, - неизвестно, но она была уже в начале XVII века.
В выписке из писцовых книг, данной дьяку Ив. Грязеву, отмечено, что в
слободке Судогде церковь Николая Чудотворца с приделом св. Алексея,
митрополита Московского, и другая церковь св. муч. Мины». В XIX
веке, при новой распланировке города,
обе церкви были разобраны, но память о них до сих пор сохраняется в названиях
двух престолов Свято-Екатерининского собора. По мнению Добронравова, церковь
Николая Чудотворца является в Судогде первой. Когда же была построена церковь
св. Мины, неизвестно. С большой вероятностью она могла быть возведена в
начале XVII века, в «грязевский»
период. Суть же совпадения заключается в том, что у Ивана
был родной брат, также служивший думным дьяком (то есть в аппарате боярской
думы). Звали его не иначе как Мина Кириллович. Не исключено, что Мина Грязев
каким-то образом способствовал сооружению нового храма в Судогде. Например,
выделил средства на постройку. В память о «благодетеле» церковь вполне могла
быть освящена во имя его небесного покровителя – святого мученика Мины
Александрийского. Подобная практика применялась в старину довольно широко. За
примером не нужно далеко ходить – судогодский собор св. Екатерины наречён в
память о благосклонности императрицы Екатерины II, пожаловавшей безвестной слободке городской титул.
Имена основателей носят в своих названиях и некоторые города. Стоит ли
напоминать, кем был заложен «город святого Петра» - Санкт-Петербург? Судя по всему, братья Грязевы были дружны при жизни.
На это указывает тот факт, что Мина унаследовал от старшего брата множество
имущества, в том числе «двор» в Муроме и большое поместье в подмосковье, на
речке Либерице (территория современного города Люберцы). Скончался Мина
Грязев в 1661 году. На этом пока попрощаемся с выдающимся земляком,
дьяком Иваном Грязевым, покинем семнадцатый век и переместимся в грозный век
шестнадцатый. А напутствует нас Василий Добронравов словами: «Время
первоначального поселения на месте Судогды не известно, но несомненно, что
оно существовало здесь уже в XVI
веке. В патриарших окладных (книгах)
это поселение в
В октябре 1552 года под ударами русской армии пала
Казанская крепость. Молодой государь Иван Васильевич недолго пробыл в
завоёванном царстве. Как только прекратилось разграбление города и с
казанских улиц были убраны трупы, царь поспешил «во свою отчину, преименитый
царствующий град Москву». Воеводы убеждали Ивана задержаться в Казанском
царстве, чтобы окончательно замирить его, но царь не внял их доводам. Любимая
жена, Анастасия Романовна, должна была вот-вот разрешиться от бремени.
Потеряв ранее двоих дочерей, царь с нетерпением ждал появления на свет
наследника. Виктор Никонов в своей книге делает акцент на
любовных чувствах Ивана Грозного: «Анастасия была горячо любима мужем
…страшно впоследствии переживал царь кончину любимой жены. Её смерть он приписал
недругам, дворцовым дрязгам. «Зачем вы разлучили меня с моей юной женой? –
болезненно спрашивал Иван IV Курбского в
письме к нему. - Только бы у меня не отняли юницы моей, кровных жертв
(боярских казней) не было бы». Всё вроде бы правильно, но поправим Виктора
Михайловича. Выдающийся публицист своего времени, мастер метафоры, Грозный
писал бывшему другу не о кровных, а о кроновых
жертвах. (Согласно древнегреческой мифологии, титан Кронос, отец Зевса,
пожирал своих детей). До убийства собственного сына оставалось 4 года… Обратный путь Ивана пролегал через Свияжск, Нижний
Новгород, Балахну, Судогду и Владимир. Но где источник этой информации?
Никонов ссылается на Н.М.Карамзина. Действительно, в 8 томе «Истории
государства Российского» есть упоминание о Судогде. Карамзин не ссылается уже
ни на кого, он констатирует. Трудно предположить, что основоположник
российской исторической науки высасывал факты из пальца, а значит источник
где-то есть или когда-то существовал. Не будь мы столь любопытны, можно было бы
ограничиться вполне достоверным свидетельством Карамзина. Но ведь не для того
же мы пустились в столь долгое и опасное путешествие по времени, чтобы
довольствоваться уже известным? Некоторые сведения о походе 1552 года содержатся в
летописях – удивительных историко-литературных памятниках средневековой Руси.
Но … наиболее известный и авторитетный «Казанский летописец» обходит стороной
интересующие нас вопросы. И всё-таки нужный нам документ существует.
Летописный текст принадлежит неизвестному автору XVI века, целиком
посвящён «взятию казанскому» и имеет длинное название «Сказание о зачатии
Царства Казанского и о победах Великих Князей Московских, со Царьми
Казанскими преславно содеянных … и т.д.». Вряд ли автор включил бы в повесть какое-нибудь
замечание о малозначительном населённом пункте, не случись здесь одного
знакового события. Именно под Судогдой царь получил радостное известие от
супруги. Она сообщала своему государю о рождении сына. Александр Пушкин как
будто срисовал эту сцену из жизни Ивана Грозного для своей «Сказки о царе
Салтане»: Между тем как он далёко Бьётся долго и жестоко, Наступает срок родин; Сына бог им дал в аршин. И царица над ребенком, Как орлица над орленком; Шлет с письмом она гонца, Чтоб обрадовать отца. Но сказка - ложь и содержит лишь намёк.
Более мы не найдём в ней никакого сходства с реальностью. Как известно,
прочитав подложную грамоту, сказочный царь «в гневе стал чудесить и хотел
гонца повесить». В действительности всё происходило совершенно иначе. Вот как
описывает встречу у Судогды летописец: «В лето же 7061 е, месяца октября в 11
день, … православный царь пойде из
своея отчины из Казани, и ночевал на песку на Волге напротив Гостина острова,
утром же пойде к новому граду Свияжску, и тут пребыв день един, и пойде из
Свияжска в четверток (четверг) … и прииде в Нижний Нове Град (Нижний
Новгород), и тут пребыв два дни, и пойде во струзех (стругах) к Балахне
Волгою рекою, и от Балахны вседши на конь, пойде благоверный царь на ям, зовомый Судогда. И тогда
встрете его вестник, болярин Василей Юрьевич малой Траханиот, и возвещает ему
Государю царю сицевый (такой) привет: … Супруга твоя государыня царица
великая княгиня Анастасия Романовна здравствует, тебе же Великому Государю
царю, родила сына царевича нареченна Димитрия. И тогда прииде православному
царю не изглаголанная радость, яко
образу его цветущу, и веселием сердца радовашеся, непрестанно славя бога».
Внимательный читатель обнаружит
кажущееся несоответствие в датировке события. Если учесть, что сотворение
мира произошло за 5508 лет до рождества христова, то 7061 году соответствует
1553. Однако следует вспомнить, что в допетровские времена смена календарного
года наступала не 1 января, а 1 сентября. Таким образом, летописец по
традиции XVI
века справедливо счёл октябрь месяцем уже следующего, 1553 года. В
современном летоисчислении это всё-таки 1552 год. Трагична судьба потомства Ивана
Грозного. Семеро из восьми детей погибли при разных обстоятельствах, и только
блаженный Фёдор удостоился царского венца, но он был ему в тягость… Царевича же Дмитрия I, известию о рождении которого так радовался
царь, отнял у родителей несчастный случай. Когда ребёнку исполнилось шесть
месяцев, царская семья в полном составе выехала на богомолье в Кириллов
монастырь. Во время возвращения из Кириллова, царский струг пристал к берегу.
На сходни вышла представительная процессия. Няньку, нёсшую царевича,
сопровождали двое приближённых бояр. По какой-то причине сходни опрокинулись,
и все оказались в реке. Младенца не мешкая достали из воды, но было уже
поздно. Итак, «ям, зовомый Судогда». Неспроста,
выходит, в окладных книгах XVII века поселение называли «Старым ямом». Ям – слово татарского
происхождения. В России XIII-XIX вв так
назывались почтовые станции, на которых меняли лошадей. До середины XVI века крестьянство отбывало так
называемую «ямскую повинность» преимущественно сообща, выделяя для нужд
государственных перевозок проводников, подводы и лошадей. Позже население
выдвигало на постоянную работу «ямских охотников», снабжая их деньгами,
продовольствием и снаряжением. Резонно предположить, что с присоединением
Казанского ханства и началом освоения Сибири интенсивность транспортного
потока в восточном направлении значительно возросла. Не мог не затронуть этот
процесс и судогодскую ямскую станцию. Для обеспечения растущих потребностей
развивающейся страны в междугородном сообщении, штат ямщиков должен был
непрерывно увеличиваться. Пройдёт ещё более ста лет после взятия Казани,
прежде чем старая муромская дорога станет частью великого пути в Азию -
«Сибирского тракта». Масштабные работы по сооружению трансконтинентальной
магистральной дороги начались в 30-х гг. XVIII в. К концу века для обслуживания
Московско-Сибирского тракта требовалось уже до 50 тысяч лошадей. А пока, во второй половине XVI века, такие тенденции в транспортной
отрасли страны только начинали просматриваться. Но уже тогда они не могли
оставаться без внимания правительства. Для того чтобы сделать почтовую службу
более привлекательной для населения, были задействованы экономические рычаги.
Ослабевал налоговый гнёт на лиц, занимающихся почтовой гоньбой. Власти
жаловали реальное освобождение от некоторых повинностей и поборов, благодаря
чему лексика русского языка пополнилась юридическим термином «слобода» -
поселение компактного проживания лиц определённого рода занятий, имеющее
экономические преференции. Впоследствии смысл этого слова несколько меняет
окраску – на первый план выходит чисто профессиональный признак, а ещё позже
Владимир Даль сделает запись для своего словаря: «Слобода - … большое село,
где более одной церкви, и торг или ярмарка, либо волостное правление, род
сельской столицы». Вспомним, что царь Михаил Фёдорович
отписал дьяку Грязеву не простое село, а слободку. Таким образом, к городской
черте, рубежу 1778 года, Судогда подошла подготовленной, имея за плечами
полуторавековой опыт работы в должности «сельской столицы». Что же, пора отправляться дальше. Нам
посчастливилось увидеть радостного Ивана IV. Двадцатидвухлетний государь ещё совсем
не грозен. Порадуемся вместе с ним и заодно поблагодарим летописца – имя его
забыто, но здравствует живое слово «Сказания». Садимся в свой струг,
приспособленный для перемещения во времени, и понемногу продолжаем спускаться
в прошлое. Поосторожнее на сходнях – зыбко! Как вдруг стало темно! Залитый
электрическим светом XXI век превратился в маленькую звёздочку где-то у горизонта
потухшего небосвода, к берегам реки времени вплотную подступила чёрная стена
мрачного, дремучего леса. Чу! Что за всплеск? Мохнатая морда страшного
чудовища плывёт к нам. Кто это? Чем же нам рассеять страшную тьму?! Скорее открываем толстый фолиант!
Драгоценный источник лучится светом знаний. Тьма отступила от нашего утлого
судна, а вместе с ней отлегло от сердца. Мимо нас плывёт добродушный бобр,
его-то мы и испугались. Ещё бы - откуда нам знать, какие твари населяли нашу
землю во времена правительницы Елены Глинской, матери царя Ивана? А что за книгу мы открыли на нужной
странице так поспешно? Ну да, это
старая добрая «История России с древнейших времён». Как своевременно она
попалась нам под руку, ведь мы же и находимся как раз в «древнейшем времени»!
Жаль, недолго нам придётся видеть ластохвостого попутчика - его уже ждёт
капкан. Мы заплыли на территорию великокняжеской бобровой охоты. В 1537 году великая княгиня отдаёт
распоряжение владимирским бобровникам: «Ведать этим бобровникам мою
великокняжескую службу, бобровую ловлю, ловить им бобров в реке Клязьме от
речки Оржавки до реки Судогды, реку Судогду всю и Колакшу всю; что добудут
бобров, возить их им шерстью в мою казну; а не добудут бобров, и им давать
оброком ежегодно полтретья рубля денег. Когда они пойдут на бобровую ловлю с
бобровою снастью, то мыта с них не берут; также не берут с них мыта и задних
колачей, когда они поедут в Москву с бобрами или с оброком, человека два или
три». Сейчас нам кажется, что наш край всегда
славился обилием бобров, обитающих по берегам Судогды и Войнинги. Однако это
не так. Более столетия тишина прибрежных лесов не нарушалась всплесками
пушистых дровосеков. Процесс истребления российских бобров стартовал в
царствование Петра I. Энергичная политическая и военная деятельность императора
распахнула для русских купцов окно в Европу. Новые рынки сбыта требовали всё
большего количества мехов, что привело к неумеренному и неконтролируемому
промыслу бобра. Из-за хищнической добычи ценного зверя, Россия практически
лишилась поголовья бобров уже в начале XIX века. В 1922 году советское правительство
наложило полный запрет на ловлю бобра, но это была запоздалая мера. К
двадцатым годам на территории России, Белоруссии и Украины насчитывалось всего
около 1000 животных. В целях сохранения вида, в Европейской части страны были
созданы два заповедника-резервации, куда и поместили большую часть уцелевших
животных. Частично грызунов пришлось закупать за границей. Деятельность
питомников принесла плоды к середине 30-х годов, тогда же начались работы по
расселению бобров в местах их прежнего обитания. Во Владимирской области
первые бобры были выпущены в 1940 году. Любовь к мехам неистребима в женщинах
независимо от возраста и социального положения. Венценосная княгиня Елена не
исключение. Населяй Судогду-реку не бобры, а «мексиканские тушканы» или, паче
чаяния, далматинцы, - она велела бы ловить и их. Впрочем, вряд ли модница
успела износить новую шубу из судогодских бобров – через год княгини не стало. Мало-помалу клубочек нашей путеводной
нити худел, разматываясь. И вот уже в руках конец верёвочки. Что же
интересного удастся найти нам здесь? Где-то совсем рядом наша цель. В каком
же мы сейчас году? Сверим дату по книге Виктора Никонова: «Стояло жаркое лето
1529 года. Пугая станционных смотрителей при обмене лошадей, по Сибирскому
тракту мчалась тройка под охраной десятка всадников. В карете важно восседал
боярин Карамышев. Всю дорогу его ревностный взгляд следил за небольшим
ларцем, прикованным к сундуку. … В них лежали не только сокровища боярина, но
и государева грамота великого князя Московского Василия III. В ней значилось, что отныне волостное
сельцо Судогда отдаётся «на кормление» московскому боярину. Отныне он один был
властен не только собирать разные подати и пошлины с населения, но и
распоряжаться судьбой местных жителей». Отдадим должное мастерству писателя, но
насторожимся – о каком таком «Сибирском тракте» он упоминает? 1529 год – ещё
не пала Казань, ещё не родился гроза Сибирского ханства Ермак Тимофеевич.
Совсем истрепался кончик нашей путеводной нити, но для нас это не важно –
дальше Судогды мы всё равно ехать не собираемся. Эх, взглянуть бы на эту грамоту хотя бы
одним глазком… Обидно возвращаться с пустыми руками, ведь мы проделали
нелёгкий путь длиной почти в пять веков, и наша смелость по праву должна быть
вознаграждена сувениром. Пока есть только одна зацепка – фамилия
боярина. Род Карамышевых древний, по легенде он берёт начало от некоего
татарского князя Карамыша, переехавшего на Русь ещё во времена Дмитрия
Донского. Но первое документальное свидетельство относится к 1410 году, когда
изменник нижегородский боярин Семён Карамышев участвовал в вероломном
нападении русско-татарского отряда на Владимир. Город был «огнём запалиша», а
величественный Успенский собор разграблен. Виктор Никонов упоминает о мужестве
ключаря Патрикия, спрятавшего часть церковного имущества - «сосуды святыя
церковныя, златыя и сребряныя». Злодеи подвергли Патрикия чудовищным по жестокости
пыткам, а затем предали мучительной казни. Сцена захвата и разорения города
выразительно изображена в фильме А.Тарковского «Андрей Рублёв». Спустя 556
лет муки переживал великий русский актёр Юрий Никулин, блестяще исполнивший
роль монаха Патрикия. Впоследствии он вспоминал: «А во время съемки эпизода
«Пытка Патрикея» мне пришлось помучиться. Когда снимали сцену пытки, актер,
играющий татарина, подносил к моему лицу горящий факел. Снимали мой план по
пояс. Горит факел, артист, играющий татарина, произносит свой текст, а я
кричу страшным голосом все громче и громче. Кричу уже что есть силы. Просто
ору. Все наблюдают за мной, и никто не видит, что с факела на мои босые ноги
капает горячая солярка. Я привязан накрепко, ни отодвинуться, ни убрать ногу
не могу, вращаю глазами и кричу что есть силы. Когда боль стала невыносимой,
я стал выкрикивать в адрес татарина слова, которых нет в сценарии. … Я
объяснил Тарковскому, почему так натурально кричал. Показал ему на свои ноги,
а они все в пузырях от ожогов». Но всё же Семён Карамышев – герой не
нашего романа. Государеву грамоту в Судогду вёз не он. Скорее всего, наш
замечательный проводник Виктор Никонов, упоминая о существовании документа,
никогда не видел его лично, иначе он непременно поместил бы в свою книгу имя
и отчество судогодского волостеля, ведь даже для
имени деда, Семёна Карамышева, в ней нашлось место. Все мы с детства помним, как в «Сказке о
рыбаке и рыбке» А.С.Пушкина жадная старуха желала стать «столбовою
дворянкой». Но каков буквальный смысл этого словосочетания? В XVII веке Разрядный приказ бережно вёл
родословные росписи служилых людей. Листы бумаги по мере заполнения не
сшивались по левому краю, как принято сейчас, а подклеивались снизу. Место
склейки удостоверялось подписью дьяка, совершившего эту процедуру. В итоге
готовый документ приобретал вид длинной узкой ленты, которая для удобства
хранения скручивалась в рулон. Именно эти свитки, достигавшие в некоторых
случаях десятков метров длины, и получили название «столбцов». Таким образом,
эпитетом «столбовой» сопровождались лишь древние дворянские фамилии, сведения
о которых содержатся в приказных столбцах. Имеется такой столбец и у рода
Карамышевых. Попробуем аккуратно развернуть его. Увы, время не щадит бумагу и чернила. То, что было
возможно прочитать ещё сто лет назад, в наши дни часто оказывается безнадёжно
испорченным. Обрывки слов перемежаются навсегда утраченными фрагментами. В
самом начале столбца содержатся остатки текста, относящегося к концу XV – началу XVI века: «… а Василью Васильевичу дана
жалов. грамота в кормление от в. кн. Ив. Вас-ча на Ржеву … десят девятого
году … Васильевича четыре сына ……… Александр, Тимофей …….. Дана жалов.
грам[ота] … дою от в. кн. Вас. Ивановича на Листвин, да на Судогду».
Нам пришлось бы довольствоваться этой
скупой записью с неясной датировкой, если бы не археографические труды
исследователей. Эти вторичные источники во многих случаях предоставляют
уникальную возможность познакомиться с канувшими в лету историческими
памятниками прошлого. Ярким примером является судьба шедевра древнерусской
литературы «Слово о полку Игореве». В огне великого московского пожара 1812
года погибло уникальное собрание манускриптов, принадлежащее
А.И.Мусину-Пушкину, в том числе и рукопись «Слова». По счастью, несколько
ранее энтузиаст успел небольшим тиражом издать летопись отдельной книгой.
Деятельность этого увлечённого человека предвосхитила гениальную мысль
классика о том, что «рукописи не горят». У ангела-хранителя интересующей нас
грамоты есть вполне земные имя и фамилия. Его зовут Александр Юшков. В конце XIX века неутомимый исследователь провёл
колоссальную работу по изучению, описанию и реставрации документальных
реликвий Разрядного приказа. В числе прочих исторических актов, в поле его
зрения попала и жалованная кормленая грамота великого князя Василия III, выданная Карамышеву. Согласно общепринятой практике, годом
основания населённого пункта считается дата первого письменного упоминания о
нём, хотя понятно, что во многих случаях речь идёт не о вновь основанных, а о
давно существующих поселениях. Например, для Москвы таким свидетельством
стала краткая оговорка летописца, где князь Юрий Долгорукий вызывает своего
троюродного брата Святослава Ольговича обсудить за трапезой политические
вопросы: «В лето 6655 … прислав Гюргий
и рече: приди ко мне брате, в Москову». Вряд ли уместно помышлять о каком-то
сравнении столицы и владимирского райцентра, несомненно лишь единообразие
происхождения топонимов – оба города унаследовали имена рек. Пока не найдено более ранних источников,
старейшим письменным упоминанием о
Судогде следует считать мандат, выданный Карамышеву. Содержание этой деловой
бумаги вполне стереотипно для того времени, но всё же стоит воспроизвести её
текст полностью, поскольку это главный трофей, что мы везём домой из прошлого.
Вот оно, «свидетельство о рождении» Судогды, выписанное в канцелярии Великого
князя Московского и всея Руси: «Се язъ, князь великiи Василей Ивановичь в[сеа Руси,
по]жаловалъ есми Федора Андреевича [Карамышева Ли]ственнымъ да Судогдою подъ
Иваном подъ Клуш . . . . [въ кормле]ние съ правдою. И вы все люди тое
волости, ч[тите его и слу]шайте, а онъ васъ ведаетъ, и судитъ, и ходитъ у
васъ п[о тому, какъ] было прежъ сего. А кто по кого взведетъ моего великого
князя пристава, а будетъ оба исца тое волости, [и приставъ мой] техъ обоихъ
исцов ставить перед Федором или пе[редъ его тiу]номъ. А не поставитъ приставъ мой тех
обоих [исцовъ передъ Федоромъ] или передъ его тиуномъ, и он езду лишенъ. А .
. . . . . въ передъ Федоромъ или
передъ его тiуномъ
иска[ть или отвечать], и яз, князь великиi, велелъ того обвинить и грам[оту правую
на него] дать. А позади пишетъ: Князь великиi Василей Ивановичь. На той же грамоте позади написано: Князь [великиi] Василей Ивановичь по сей
грамоте пожаловал Федоровых детей Карамышева Иванца да Васюка . . . . .
перепустил им Листвену да Судогду . . . . . . . долгъ отъ Благовещеньвая дни
лета 7 . . . . . . . липова заговенья лета 7039 . . . . . князя дiякъ Елиозаръ Ивановъ [сын Цыплетевъ]. Печать вислая на красном воску, немного
помята». Таким нашёл список грамоты А.Юшков в
одном из столбцов. Многоточиями обозначены утраченные участки. Слова,
заключённые в квадратные скобки, – реконструированные автором части текста.
Учёный осторожничает в присвоении
датировки: «около 1529г.». Даты на документе не сохранилось, но зато
имеется запись о подтверждении (продлении) срока его действия в 1530 году.
Земли в кормление жаловались в основном за военные заслуги. Василий III как правило выписывал грамоты сроком на
год, реже – на полтора. В исключительных случаях он мог подтвердить грамоту
ещё на несколько месяцев. После этого волостель или наместник должен был
снова несколько лет служить князю. Именно факт продления грамоты в 1530 году
свидетельствует в пользу
Как видим, государь был благосклонен к Ф.А.Карамышеву –
в следующем, Смысл грамоты в общем-то несложно
понять. Князь делегирует Карамышеву полномочия на управление волостью - такие же, как «были преж сего»,
очерчивает круг обязанностей должностных лиц, делая упор на судопроизводство,
а также призывает население «чтить и слушать» - повиноваться новому руководителю.
Каким человеком был Фёдор Карамышев, рачительно ли управлял Судогодской
волостью, справедливо ли судил? Наверное, об этом мы не узнаем уже никогда. Вот и заканчивается наша прогулка в прошлое.
Русло реки времени теряется в непроглядной тьме – где-то вдали она впадает в
океан Вечности. Пора возвращаться домой. Как когда-то Карамышев, мы бережно
везём в XXI век
кованый ларец с государевой грамотой. Наш долг сохранить её для будущих
поколений исследователей истории Судогодской земли. Знать и любить свой край необычайно
приятно. В любом живом человеческом
сердце малой родине отведена одна
из самых больших территорий. Эту
землю населяют воспоминания, далёкие детские ощущения, образы родителей и
друзей; на ней всегда будет стоять родной дом. Малая родина у каждого своя,
но любовь к ней одинаково сильна у всех. Оказавшись хоть на краю света, мы
всегда сравниваем с ней вновь увиденные города и страны. И даже покинув её,
подспудно осознаём: случись крушение надежд, есть на планете та земля, что
всегда готова по-матерински принять бродягу. *** К сожалению, в рамках газетной
публикации невозможно уделить достаточного внимания многим второстепенным
подробностям. Почти все использованные в статье источники, список которых
приведён ниже, имеются у автора этих
строк в виде оригиналов, ксерокопий или в электронном варианте. Автор открыт
для диалога и готов предоставить найденные материалы для изучения любому заинтересованному
лицу. Читателей, умудрённых багажом знаний о Судогде, автор просит отнестись
со снисхождением за возможные невольно допущенные и не выявленные
самостоятельно неточности, а также спорную в некоторых случаях трактовку
исторических фактов. Адрес для писем и телефон можно узнать в
редакции, электронный адрес: chamerevo@yandex.ru. Илья Карташев,
апрель 2007г. Литература: Никонов
В.М. Судогда: историко-краеведческие очерки. Книга 1.Владимир, 1994. Добронравов
В.Г. Историко-статистическое описание церквей и приходов Владимирской епархии.
Выпуск 4. Владимир, 1897. Сказание
о зачатии Царства Казанского и о победах Великих Князей Московских, со Царьми
Казанскими преславно содеянных, и о взятии того Царства Казанского от
Благочестивого Государя Царя и Великого Князя Иоанна Васильевича, Всея России
Самодержца. Издание Ф.Т.Васильева, Казань, 1902. Акты
социально-экономической истории северо-восточной Руси конца XIV – начала
XVIв. Том III. Институт истории АН СССР, Москва, 1964. Юшков
А. Акты XIII – XVII вв., представленные в Разрядный приказ представителями
служилых фамилий после отмены местничества. Часть I. Москва, 1898. Полное
собрание русских летописей, Т. 34: Пискаревский летописец. Москва, 1978. Карамзин
Н.М. История государства Российского. Том 8 гл. 4. Изд. разные. Соловьёв
С.М. История России с древнейших времён. Т.6 гл.1, т.9 гл.1, гл.3. Изд.
разные. Скрынников
Р.Г. Далекий век: Иван Грозный. Ленинград, 1989. Сибирь:
Исторический очерк. Большая Советская Энциклопедия. 3-е изд.1969-1978. Полное
собрание русских летописей. Т. 2: Ипатьевская летопись. Москва, 2000. Никулин
Ю.В. Почти серьёзно. Москва, 1998. Статья
«Бобр» на официальном сайте Государственного Дарвиновского музея
www.darwin.museum.ru Пескова
Г.Н. Посольский приказ – «око всей великой России». Статья на оф. сайте
Министерства Иностранных дел РФ. www.mid.ru |
||||||||||
|
Контактная информация |
||||||||||
|
ÓИлья Карташев 2007г. E-mail chamerevo@yandex.ru Тел. 8-910-419-83-41. |
||||||||||
|
|
||||||||||
